- Чирик! Чирик! Чирик! Чирик!
"Какого хрена?.."
Назойливые звуки повторились: четыре писка и пауза. Гилберт, не разлепляя глаз, протянул руку к прикроватной тумбочке и саданул, надеясь прибить к чертям собачьим богомерзкий будильник, но, в итоге, лишь прихлопнув не вовремя проползшего мимо таракана. Глаза пришлось разлепить и хорошенько проморгаться: предметы вырисовывались не четко, но альбинос разобрал, что в комнате он один, если, конечно, не считать собственное отражение в зеркале напротив кровати и Гилбёрда, который, собственно, и чирикал, стараясь разбудить хозяина. Вспомнив, что сам же вчера вечером пытался втолковать птице, что завтра будет великий день и надо встать пораньше, Байльшмидт подскочил, запустил петярню в волосы, приведя бардак на голове в состояние, казавшееся пруссу прической и выдвинул верхний ящик тумбочки. Там он нащупал Визин, пустил его в ход и придвинулся к зеркалу, разглядывая результат: глаза, конечно, перестали слипаться, но все равно были красными. Пруссия усмехнулся своему отражению, вздохнул, понимая, что долго любоваться на Великого себя не получится и ухватился за раму, потащив зеркало из комнаты в коридор.
Еще вчера, осознав, что на носу День дурака, Гилбо заготовил Великий Хитроумный и Искрометный Розыгрыш, сам посмеиваясь над своей шуткой и вызывая недоумение на лице брата. План состоял в том, чтобы превратить коридор в зеркальный лабиринт, где заспанные жильцы просто обязаны будут откладывать кирпичи, пугаясь внезапного шевеления на стенах и спешить в туалет еще резвее, чем обычно. И вот теперь он, отдуваясь, доволок любимое ростовое зеркало до коридора, установил его так, чтобы оно и от стенки не слишком отделялось и не падало, подтянул боксеры и отправился дальше покорять вершины юмора. Нужно было вооружиться отверткой, чтобы снять зеркала еще и из обоих санузлов на этаже.
Пруссия снова почесал затылок и двинулся было обратно в комнату, как вдруг его взгляд уловил движение за спиной. Альбинос резко развернулся, ожидая увидеть кого-нибудь из соседей, но встретился взглядом с собственным отражением. Затылку отчего-то стало холодно: на лице зеркального двойника было скорее не недоумение, а натуральное ехидство, по крайней мере, глаза, глядевшие на прусса были абсолютно чужими! Байльшмидт даже не моргнул, а хорошенько зажмурился и снова уставился на зеркало.
"Хм... Ничего странного. Наверное показалось" - с досадой подумал Пруссия, нахмурившись идиотской иллюзии, протопал дальше к своей комнате и скользнул внутрь.